Вот тогда она полюбит его, воздаст сторицей за его любовь к ней. И вернёт Каму его душу.

Все места на кемпинге «Секвойная гора» на этот сезон распроданы.

Менеджеру бы радоваться, а у него, наоборот, душа не на месте. Потому что её привычное место – в его кошельке.

Значительная часть территории кемпинга занята летним лагерем «Красная утка» для ребят из неблагополучных семей. От ярко-красных футболок в глазах рябит.

Накануне того дня, когда отряд согласно договорённости должен покинуть кемпинг, управляющий заявляется в лагерь, в самую гущу подростков, на вид действительно весьма неблагополучных. Здесь их толчётся по крайней мере целая сотня. Они слегка беспокоятся при виде гостя, но потом быстро возвращаются к своим делам. Ребята – как все ребята на каникулах: бросают мячи, лазят по деревьям и прочее; но в глазах у них таится страх, а в действиях сквозят неуверенность и насторожённость. Вот это – подлинное, а яркие красные футболки – лишь видимость, маскировка.

– Прошу прощения. Кто у вас начальник?

Могучая девица, которая в предыдущей жизни наверняка была вышибалой, выступает вперёд.

– Он занят. Можете говорить со мной.

– Я буду говорить только с вашим начальником, – упирается менеджер. – Причём с глазу на глаз.

– С глазу на глаз? Здесь? Забейте! – ощеряется богатырша. – Мы тут все свои. – Она с независимым видом складывает руки на груди. – Я передам шефу, что вы заходили.

– Я подожду.

Из-за спины богатырши раздаётся:

– Ладно, Бэм. Я с ним поговорю.

Из толпы ребят выходит подросток – ему никак не больше шестнадцати. Невысокий, но крепкий, коренастый. Волосы рыжие с отросшими тёмными корнями. На парне, так же как и на великанше, красная тенниска с эмблемой – так члены штаба выделяют себя среди прочих обитателей лагеря. На одной руке – кожаная перчатка. Как бы там ни было, выглядит он достойным молодым человеком. Правда, внешность часто бывает обманчива.

Он жестом приглашает менеджера с собой:

– Пойдёмте.

Оба покидают поляну и идут через лес по тропинке, вьющейся среди секвой. Огромные древние деревья не перестают чаровать управляющего – это одна из причин, по которой он взялся за эту работу, хотя платят здесь немного. Но сегодня, он уверен, ему кое-что перепадёт.

Тропа известна ему вдоль и поперёк; менеджер доходит до границы соседнего участка, не принадлежащего «Красной утке», и останавливается. Здесь расположилось обширное семейство с кучей детишек в памперсах. Вот и хорошо, думает менеджер, пусть рядом будут люди; потому что, как он подозревает, с этим молодым человеком углубляться далеко в лес не стоит.

– Если вы беспокоитесь, как бы мы не захламили ваш кемпинг, – говорит парень, – не волнуйтесь. Обещаю – мы всё приберём.

– Напомни, как тебя зовут? – спрашивает управляющий.

Парень ухмыляется:

– Энсон. – Ухмылка такая широкая и наглая, что сразу становится ясно – имя фальшивое.

– А ты не слишком молод для начальника, а?

– Не судите по внешности, – парирует собеседник. – Я потому и получил работу, что выгляжу их ровесником.

– Понятно. – Управляющий переводит взгляд на левую руку парня. – А почему у тебя перчатка?

Парень поднимает руку.

– А в чём дело? Луи Вьюттон не в вашем вкусе?

Управляющий замечает, что пальцы на этой руке не двигаются.

– Ничего не имею против. Просто выглядит немного странно для вылазки на природу.

Парень опускает руку.

– Я человек занятой, мистер Проктор. Ведь вас так зовут – Проктор? Марк Проктор?

Менеджер в замешательстве – откуда этому парню известно его имя? Большинство тех, кто снимает участки на кемпинге «Секвойная гора» , зачастую даже не подозревают о его, Проктора, существовании, уже не говоря о том, чтобы знать, как его зовут.

– Если вы беспокоитесь о плате, – продолжает молодой человек, – то мы уже внесли полную цену вперёд, причём наличкой. Полагаю, в этом смысле мы лучше большинства ваших постояльцев.

Менеджер решает перейти к сути, потому что начинает подозревать: чем дольше тянуть, тем больше вероятность того, что этот скользкий парень сорвётся с крючка.

– Да, знаю, знаю. Но возникла одна проблемка, понимаешь: я тут кое-что подразузнал. Никакого такого отряда «Красная утка» нет. Ни в этом штате, ни в любом другом.

– Должно быть, – снисходительно цедит парень, – вы не в том месте смотрели.

Но Марка Проктора не проведёшь.

– Я сказал, никакого такого лагеря «Красная утка» не существует. Зато в газетах полно репортажей о банде беглецов. Один из них – убийца полицейского. Зовут Мейсон Майкл Старки. Фотка ну очень похожа на тебя, Энсон. Только волосы не рыжие, само собой.

Парень продолжает улыбаться.

– Чем могу служить, мистер Проктор?

Проктор чувствует – он сейчас у руля. Взял этого Старки за жабры. Вот теперь его очередь разговаривать в снисходительном, издевательском тоне:

– Я бы пренебрёг своей гражданской ответственностью, если бы не заявил властям о тебе и твоей маленькой компании.

– Но вы пока ещё этого не сделали.

Проктор глубоко вздыхает.

– Думаю, меня можно переубедить.

Он понятия не имеет, сколько у этих детишек денег и откуда они, но одно ясно: в средствах они не нуждаются. Так почему бы ему, Проктору, не облегчить слегка их карманы?

– Хорошо, – произносит Старки. – Попробую вас переубедить.

Он засовывает руку в карман, но вместо бумажника выуживает оттуда фотографию. Он ловко вертит её между пальцами не затянутой в перчатку руки – ни дать ни взять как фокусник с игральной картой.

Это фотография девочки-подростка, дочери Проктора во время занятия аэробикой. Похоже, снимали недавно, через окно её спальни.

– Её зовут Виктория, – говорит Старки, – но все называют её Вики – правильно? Симпатичная девочка. Надеюсь, что с ней не случится ничего плохого.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет, что вы. – Одно неуловимое движение пальцами – и снимок исчезает прямо на глазах у Проктора. – Нам также известно, в какой колледж ходит ваш сын. Он получил стипендию как отличный пловец, потому что откуда же у вас деньги на Стэнфорд, так? Печально, но случается, что даже лучшие пловцы тонут. Становятся слишком самоуверенными, по моему разумению.

Старки умолкает, только притворно приятная улыбка играет на его губах. Откуда-то из вышины доносится насмешливый птичий крик; на соседнем участке раздаётся рёв малыша – такое впечатление, будто тот оплакивает утрату Проктором своего достоинства.